Урусова Р.Р.
Отражение поэзии Серебряного века в работах художника Константина Янова
Творчество Константина Павловича Янова (1905-1996) ценно не только как проявление собственного художественного мировоззрения, но и имеет важное значение в контексте историографии семьи художников Яновых-Трауготов, в которой каждый - яркая индивидуальность. Дружба сокурсников по Академии Художеств - Константина Янова и Георгия Траугота, имела судьбоносное значение, поскольку сблизила их семьи. Знакомство Георгия Николаевича Траугота (1903-1961) с сестрой своего друга – художницей Верой Павловной Яновой (1907-2004) (илл. 1), которая позже стала его женой, положило начало целой династии художников. Поэтому представляется особо значимым и символичным именно в рамках конференции «Трауготовские чтения» рассказать о художнике Константине Янове, и в частности, определить роль и место поэзии Серебряного века в его работах.
Константину Павловичу Янову довелось родиться на переломе двух эпох, в период глобальных изменений в общественной и художественной жизни. Это во многом определило личный жизненный и творческий путь художника. События семейной жизни, переплетенные с драматическими событиями в стране и мире (Первая Мировая война, Февральская и Октябрьская революции, тяготы последствий войн и революций, блокада), явились не просто фоном или контекстом, а источниками непосредственных личных впечатлений, важнейшими вехами, сформировавшими его мировосприятие и мировоззрение, позволившими конкретизировать собственный эстетический выбор.
В 1920 году, окончив экстерном гимназию, пройдя обучение в Рисовальной школе Общества поощрения художеств у А.Р. Эберлинга, Константин Янов был зачислен на живописный факультет Академии Художеств (ВХУТЕМАС), где ему довелось учиться у профессоров В.В. Беляева, А.И. Вахрамеева и др. Среди его сокурсников были А.Л. Каплан, В.И. Курдов, Г.Н. Траугот, В.С. Гингер, Ю.А. Васнецов, Л.И. Каратеев, И.Л. Лизак. Многие преподаватели, среди которых был Михаил Матюшин, приглашали в свои ученики, уже тогда они видели в нем индивидуальность. Но начавшийся процесс реформирования академии и борьбы с представителями «непролетарского» происхождения привел к тому, что многих студентов, среди которых был Константин Янов, в 1924 году исключили из Академии. Официальной причиной отчисления было принято озвучивать формулировкой «за формализм».
Все эти «реформы» прервали посещение Академии, но не прервали творческого пути художника. Даже через некоторое время, когда отчисленным студентам предложили вернуться в стены Академии для получения дипломов, но уже на полиграфическом факультете, Константин Янов был среди немногих, кто отказался возвращаться. Ощущая в себе творческий потенциал и индивидуальное восприятие действительности, он не захотел войти в рамки предложенной художественной системы.
Этот период отмечен значительным явлением в жизни Константина Янова, во многом повлиявшим и определившим символическую составляющую мира его творчества, а именно увлечение поэзией Серебряного века, произведениями Николая Гумилева, Андрея Белого, Федора Сологуба и др. Важным фактом его биографии является то, что на момент поступления в Академию Художеств, художник не только знал наизусть произведения Николая Гумилева, он посещал его поэтические вечера. Важно отметить, что жизни двух семей пересекались неоднократно. Анна Ахматова снимала в 1915году квартиру в доме Яновых на Большой Пушкарской, 3, называя этот дом в своих дневниках «Пагодой». Уже в 1920е Николай Пунин высоко оценивал работы Константина Янова, однако в условиях утверждения соцреализма, выставить подобные работы было невозможно.
Поэзия символистов и акмеистов во многом вдохновляла художника Константина Янова. Стихи Федора Сологуба, Андрея Белого и, особенно, Николая Гумилева, становились источниками многих его графических и живописных произведений. Они, конечно, были не единственными источниками его творчества, но к их произведениям он обращался на протяжении всей жизни. Характеризуя художественный метод Константина Янова в целом, можно отчетливо заметить, что в пространстве работ художник стремится соединить две реальности, когда стирается грань между сном и явью, что является основополагающим принципом символизма. В этом пространстве встречаются разные миры, человеческие фигуры и фантастические существа.
Один из ярких представителей французского символизма, Шарль Бодлер, значительно повлиявший на творчество русских символистов, в одной из своих статей об искусстве выступил с критикой в адрес художников, тщательно копирующих природу, всячески восхваляя художников, имеющих собственное видение и воображение. В частности, он писал, что “человек, одаренный воображением, мог бы с полным основанием возразить этим поклонникам природы: «Я нахожу бесполезным и скучным изображать реальность, ибо ничто в этой реальности меня не удовлетворяет. Тривиальной действительности я предпочитаю порождения моей фантазии, пусть даже чудовищные».
Форма воплощения сюжета в виде стихотворения пользовалась популярностью у символистов, и у французских, и у русских, благодаря своей ритмичности и музыкальности, создавая зыбкость образов и многогранность смыслов. Сочетание стихотворной формы со сказочным содержанием, с присущими метафорами и аллегориями, нашло место и в творчестве Николая Гумилева.
Наиболее ярко эпические и сказочные темы, мотивы легенд, разработаны Н.С.Гумилевым в следующих стихотворных произведениях, в которых проявился его интерес к западноевропейской и восточной культуре: «Песня о певце и короле», «Сказка о королях», «Баллада» (сб. «Романтические цветы»), «Неоромантическая сказка», «За стенами старого аббатства», «Ворота рая», «Маркиз де Карабас», сказка в африканском цикле «Мик», «Дитя Аллаха». Увлечение Гумилева темой западноевропейского рыцарства, было связано не только с его учебой в Сорбонне, переводами французских авторов (сб. Теофиля Готье «Эмали и камеи» (перевод 1914 г.), драма Альбера Самена «Полифем», отдельные стихи Шарля Бодлера), но и с изучением старофранцузской поэзии на историко-филологическом факультете Петербургского университета.
Учеба в Сорбонне, переводы французских поэтов-символистов не могли не повлиять на собственную литературную деятельность поэта. Произведения Николая Гумилева, где часто в одном стихотворении, как в одной формуле, изложена легенда или сказочная история, становились основой для работ Янова. Частым излюбленным мотивом его работ, по-разному интерпретированным, являлась средневековая рыцарская, куртуазная тематика, где рыцарь присягает даме и побеждает дракона. В качестве примеров можно привести следующие работы: «Первые вассалы» (1980) (илл. 2), «Встреча с чудовищем» (1963) (илл. 3), «Древняя жизнь» (1973) (илл. 4), «Борьба с драконом» (1968) (илл. 5), «Борьба с драконом» (1970), и т.д.
Константину Янову были близки некоторые идеи Андрея Белого, который выразил свое отношение к искусству, сказав, что «задача нового искусства — не в гармонии форм, а в наглядном уяснении глубин духа, вследствие чего оно кричит, заявляет, приглашает задуматься там, где классическое искусство повертывало спину «малым сим». Такое изменение способа выражения стоит в связи с изменением теории познания, согласно которому познание во временном вечного перестает казаться невозможным. Если это так, искусство должно учить видеть Вечное; сорвана, разбита безукоризненная окаменелая маска классического искусства. По линиям разлома выползают отовсюду глубинные созерцания, насыщают образы, ломают их, так как сознана относительность образов. Образы превращаются в метод познания, а не в нечто самодовлеющее. Назначение их — не вызывать чувство красоты, а развить способность самому видеть в явлениях жизни их праобразовательный смысл...»
Поэзия Серебряного века, полная мистики и символизма, отразилась не только в отдельных произведениях Константина Янова, но и повлияла на метафорический и аллегорический характер творчества в целом. Работы художника, в разной степени приближенные к литературному источнику, не только интерпретируются художником, но и часто превращаются в самостоятельное произведение, в композицию на тему.
Многие искусствоведы, в частности, Александр Боровский, отмечают в живописи Константина Янова перекличку с картинами Василия Кандинского предсимволического периода, перехода к стилистике группы «Мост» и другим беспредметным произведениям. Сочетание символического содержания с экспрессионистической формой воплощения являются основой для большинства работ Янова, навеянных и вдохновленных поэзией Серебряного века. Художник активно использует яркий цвет, который одновременно играет роль символа и роль эмоции. Созданные в духе экспрессионизма, произведения Янова отражают при этом его собственное видение, интерпретацию литературного первоисточника, с использованием разного соотношения линии и цвета, графичности и живописности.
Выполненные на листах бумаги небольшого книжного формата, значительная часть работ создана в смешанной технике с применением акварели, гуаши и графитного карандаша. Для его картин (именно так художник называл свои работы) характерна яркая палитра, проявляющаяся в использовании нестандартных и неожиданных сочетаний цветовых пятен, играющих важную роль в передаче символического содержания. В качестве примеров можно привести следующие произведения: «Скифская пирушка» (1924), «Чертовы качели» (1920-е) к стихотворению Ф.Сологуба (илл. 6), «Свет и тьма» (1968) (илл. 7), «Призрак храма» (1970-е) (илл. 8), «Дорога к свету» (1973) (илл. 9), «Перед крестинами» (1978) (илл. 10), «Сон прорвался в жизнь» (1981) и многие другие.
Как писал Василий Кандинский в своей работе «О духовном в искусстве» (1910), «та картина хорошо написана, которая живет внутренне полной жизнью»; «художник не только вправе, но обязан обращаться с формами так, как это необходимо для его целей»; «так же и краски следует применять не потому, что они существуют или не существуют в этом звучании в природе, а потому, что именно в этом звучании они необходимы в картине».
Поэзия, наиболее востребованная символистами форма сюжетного воплощения, не всегда стремится к собственной визуализации. Сложность изображения текста в виде иллюстрации заключается в невозможности полной и буквальной передачи поэтического источника, по причине того, что каждое слово имеет многоликость, множество подстрочных символов и ассоциаций.
Важнейшими составляющими в произведениях Константина Янова являются театральность и музыкальность. Герои его картин, словно пришедшие (срисованные) из снов, являются участниками какой-то мистерии, волшебного спектакля, воображаемого действа в воображаемом пространстве. Значение музыки и ритма подчеркивалось многими теоретиками и практиками искусства. Андрей Белый писал, что «человечество рождает форму искусства, в которой мир расплавлен в ритме, так, что уже нет ни земли, ни неба, а только мелодия мироздания: это форма — музыкальная симфония. Извне — она наисовершеннейшая форма удаления от жизни, изнутри — она соприкасается с сущностью жизни — ритмом. Поэтому-то называем мы ритм жизни духом музыки: здесь — праобразы идей, миров, существ».
В своей работе «Диалектика мифа» философ А.Ф. Лосев, рассматривая принципы организации пространства в работах художников разных направлений, высказывает мнение, что «по сравнению с футуристическим нагромождением форм и красок экспрессионизм вернулся отчасти просто к предметной изобразительности. Однако это пространство, несомненно, содержит в себе временнýю координату. Это пространство в некоторых случаях (Шагал) можно понимать как сновидческое. <...> Это пространство не восприятия, но представления. Это — не то, как вещи существуют и как воспринимаются, но то, как они представляются.».
Расплывчатость и дымка, присутствующие во многих работах Янова, усиливают ощущение театральности происходящего действа. Персонажи, словно выхваченные из мысленного пространства прожектором света, являются проявлением вещих снов, образов, духов, как будто пришедших из неведомых миров, облеченные в зыбкие формы и контуры волей художника. Произведения Константина Янова, символического и мистического характера, часто носят парадоксальные авторские названия, придавая им дополнительные смыслы.
Художника увлекает не столько сам текст, а то, что стоит за текстом и изображением, его образная сущность. В работах пробиваются ноты декаданса (фатальная, средневековая, готическая окраска), привнесенные символистами, и одновременно ощущение фантастического, не только в трактовке сюжетного содержания, но и в создании своеобразной, мистически окрашенной гаммы, палитры и колорита. Поэтому многие работы выходят за пределы понятия книжной иллюстрации, это скорее картины-притчи, сплетение реальности и творчества. Янов использовал сюжеты поэзии для аллегорического переосмысления времени и пространства, в котором жил. Попытка в сиюминутном увидеть вечное и передать через литературный сюжет.
Большую часть жизни художник работал режиссером на Леннаучфильме, посвящая искусству всё свое свободное время. Во время блокады Константин Янов продолжал работать на «Леннаучфильме». Как и многие жители Ленинграда, он участвовал в работах по обороне и защите города — гасил фугасные бомбы, рыл окопы. Затем была эвакуация в Новосибирск вместе с сотрудниками по Леннаучфильму, по возвращении из которой в 1944 г. он продолжил заниматься искусством. Даже во время эвакуации в перерывах между работой, в свои свободные часы, Константин умудрялся, в стесненных условиях, уделять время творчеству, используя подручные материалы — обрывки бумаги, уголь, карандаш.
В послевоенные годы художник не переставал заниматься живописью, скорее, наоборот, уделял ей больше времени. Несмотря на невозможность организовать выставку своих произведений, и тем более издаваться, по причине эстетического несовпадения с соцреализмом, творчество играло важнейшую роль в жизни художника - помогало преодолевать жизненные трудности, верить и сохранять собственный взгляд на действительность. Организованные неофициальные выставки работ Константина Янова, периодически проходившие в стенах Леннаучфильма, а также в мастерских друзей, не остались незамеченными, и нашли своих зрителей и их живой отклик. Работы оказали влияние на некоторых художников. В своей статье, посвященной Константину Янову, искусствовед Л.Ю. Гуревич, отмечает, в частности, влияние его живописи на творчество художника Александра Арефьева. В.Г. Траугот признавался, что работы Константина Янова повлияли также и на его раннее творчество.
В декабре 2011 г., выступая на открытии первой официальной выставки работ Константина Янова в зале Союза художников (СПб), А.Г. Траугот отметил: «Константин Янов не хотел приспосабливать свое творчество ко времени, поэтому, несмотря на то, что обладал всеми академическими навыками, не пожелал влиться в советскую культуру. Это было для него неприемлемо. Он был далек от всех, но обладал невероятным внутренним миром, сумев в символической и даже мистической форме показать нам все реалии и сокровенные пружины мира и времени, в которое жил.»
Героями произведений Константина Янова являются аллегорические и метафорические образы, вдохновленные мировым и отечественным литературным наследием, в частности, поэзией русских символистов, по-разному интерпретированными художником, пропущенными через призму личных впечатлений и жизненного опыта.
Его работы никогда не публиковались в советский период. Но они, бесспорно, являются своего рода художественными рукописями, и, главным образом, отпечатком творчества художника, который не пожелал идти на какие-либо компромиссы в искусстве и по-своему отразил и продлил Серебряный век и его поэтику, согласно собственному авторскому видению.
Неопубликованность произведений, в силу исторических причин, совсем не означает их отсутствие, их создание уже является рождением, а публикация — лишь вопрос времени. Еще недавно работы Константина Павловича Янова мог видеть лишь небольшой круг лиц – родственники, друзья-художники, отдельные искусствоведы. Первая официальная выставка произведений художника состоялась в выставочном зале Союза художников (СПб) в 2011 г. Затем последовало несколько выставок, в том числе в Лондоне и Берлине.
В 2014 г. на открытии выставки в зале Союза художников (СПб) искусствовед Александр Боровский, характеризуя творчество Константина Янова, отметил, в частности, что его работы с полным правом могли бы участвовать в выставке Русского музея, посвященной символизму в России.
В декабре 2015 г. в год 110-летия со дня рождения художника прошла выставка в зале Союза Художников. Сегодня современный зритель имеет возможность дополнить свое представление об искусстве ХХ века, открыть для себя новые имена, к которым, бесспорно, принадлежит художник Константин Янов.
- Бодлер, Ш. Об искусстве / Пер. с франц. Н.Столяровой и Л.Липман. - М.: Искусство, 1986. – С.190
- Белый А. Арабески: книга статей. – М.: Мусагет, 1911. – С.226
- Из выступления на открытии выставки работ К.П.Янова в Союзе Художников (СПб) 18 февраля 2014г. (опубликовано в выставочном буклете).
- Кандинский В.В. О духовном в искусстве. – М., 1992. – С.100
- Белый А. Арабески: книга статей. – М.: Мусагет, 1911. – С.47
- Лосев А.Ф. Диалектика мифа / А.Ф.Лосев. – СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. - С.150
- http://konstantin-yanov-art.ru/ru/content/lyubov-gurevich
- Из выступления на открытии выставки работ К.П.Янова в декабре 2011г. (опубликовано в выставочном буклете)
Иллюстрации:
- Константин Янов с сестрой Верой и художницей Н.Пономаревой. Фото 1927г.
- К.П. Янов. Первые вассалы. 1980. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Встреча с чудовищем. 1963. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Древняя жизнь. 1973. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Борьба с драконом. 1968. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Чертовы качели. 1920-е. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Свет и тьма. 1968. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Призрак храма. 1970-е. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Дорога к свету. 1973. (Б., смеш. техника)
- К.П. Янов. Перед крестинами. 1978 (Б., смеш. техника)